В сентябре-летопроводце давным-давно провожали лето. Много было обрядов и ритуалов для проводин лета и поворота года и всей хозяйственной жизни на зимний лад.
Во многих аграрных культурах праздники хороводились вокруг жизни солнца: день осеннего равноденствия аукается эхом в ритме года праздниками урожая, свадебными циклами, днями всех святых.
Похороны мух - один из обрядов аграрной культуры.
Лето, со всеми радостями трудно представить без комаров в вечерних сумерках и без назойливых мух.
В пору урожая мух и комаров сметали с подоконников и хоронили их, как признак (призрак?) лета. В дело шли и бабочки, и стрекозы, и осы. У нас в оранжерее мы насобирали тьму всякой сухой дохлой мошкары.
Вот о празднике в Википедии. (Это ж каким мастерством важно обладать, чтобы связать муху и блоху?!) В этой статье много литературы, кому интересно - почитайте. А вот еще нашла крутой сайт Археология русской смерти.
Этот праздник зафиксирован как изначально девичий, а затем "спустившийся" в детскую среду (по сообщению Г. Дайн).
Девушки наряжались, собирались и с песнями шли за деревню хоронить мошкару. Это позволяло заодно устроить смотрины, а песельницам еще и показать голос. В одной из деревень даже сохранилось полотенце, вышитое черным по белому мухами, что, на мой взгляд, демонстрирует серьезное отношение к этому потешному празднику.
А затем, как это часто бывает, праздник, превращаясь в игру, спускался в бытование детей помладше.
Мух и комаров хоронили в овощах. Самый козырный гроб - это семенной огурец, точнее его остов без семечек. Но и картошка, морковка, репа тоже шли в дело.
Мне видится в этом очень точное ощущение прощания с летом. Летняя мошкара в осенних плодах, которые вызревали летом. Словно бы шпигуем плоды летней приметой и кладем, как озимые семена в землю, чтобы лето зримо возродилось в следующем году.
Игра и смерть
Конечно, тут возникает вопрос, насколько это адекватно детской душе - играть в похороны, поощрять такое, даже вводить в их обиход игры, связанные со смертью.
Как вы знаете, для деревенских детей вообще были характерны игры во взрослую жизнь. Исследователи описывают разыгрывания обрядов свадеб, иногда многодневные. Но также отмечают и разные игры в похороны.
Мы могли наблюдать подобное явление год назад, когда у нас гостила семья подруги с детьми, и дети целыми днями играли в похороны.
В крестьянской среде, также зафиксирована даже детская игра в "Покойника", которую дети утащили со святочных игр молодежи.
Смерть в жизни
Смерть - часть нашей жизни. Мы живем в частном доме, и зрелище полусъеденной крысы, распластанной посреди кухни триумфаторшей -кошкой, довольно привычно. После городской квартиры это было шоком в первое время, но затем я привыкла. Брезгливость остается, а страх, отвращение к крови - пропадает.
Или - у нас умерла кошка. Это было печально, но сам ее конец был окрашен комичностью. Мы вместе пошли хоронить беднягу, которую все любили. Мы не выдумывали, что она ушла или ее отдали на ферму. Мы дали возможность детям увидеть, куда уходит тело животного, когда ушла его душа.
Если подумать - выдавливание смерти человека в больницу - недавнее явлении по историческим меркам. Мы сейчас редко видим смерть близких дома. Вообще редко видим смерть.
На мой взгляд - это способствует демонизации смерти, ненормальному смещению акцентов в жизненном круге.
Несколько поколений назад, в больших крестьянских семьях старики умирали дома, тело лежало тут же до того, как отнесут в церковь, а потом на погост. Женщины из семьи обмывали своего ушедшего близкого, обряжали в саван. Обихаживание мертвого тела было тоже частью жизни.
Охота, забой скота - это убийство ради жизни. И тоже смерть в повседневной жизни.
Были такие, спорные на взгляд современного горожанина, вещи, как испитие крови только что забитой свиньи. Так делал мой дядя.
То есть на протяжении веков смерть была довольно проявлена в повседневной жизни и осмыслялась в обрядовости.
Я вижу в этом такой смысл. Если смерть отрицать, выгонять, не признавать, избегать даже упоминаний о ней - то она становится запретной, и при столкновении с ней не знаешь, как себя вести. А самая первая реакция - шоковая заморозка чувств. Тогда как здоровая реакция - признание боли, признание чувств и права ни них, возможность выплакать, выголосить потерю и вернуться к жизни обновленным. Только в этом случае, то, что нас не убьет, сделает нас сильнее.
Смертельная обрядовость давала возможность интегрировать, принять смерть, адаптироваться к мысли о ней насколько это возможно. Чтобы встретить реальные переживания смерти живым, умеющим не окаменеть.
Смех и смерть
Смех, собственно, и спас меня. Пройдя все ступени
ненависти и отчаяния, я достиг той высоты, откуда видно как на ладони смешное. Расхохотавшись, я исцелился, как тот
анекдотический мужчина, у которого "лопнул в горле нарыв при виде уморительных трюков пуделя". Перечитывая свои записи, я вижу, что, стараясь изобразить его страшным, я лишь сделал его смешным,-- и казнил его именно этим-- старым испытанным способом.
Обращает внимание, что все эти праздники - потешные. Смеховая культура неотъемлема от культуры смерти.
Вот песенка, что мы распевали, торжественно захоранивая мух.
Праздники, связанные со смертью, многочисленны.
Первое, что приходит на ум:
Масленица
Гадания на святках и игры молодежи
День всех святых, Хеллоуин
Праздники осени и зимы, вокруг значимых вех в жизни солнца. Равноденствия и солнцестояния.
Потешность праздника, возможно, еще и потому, что это это праздники перехода.
Они связаны с ощущением временного портала. Когда меняется одно время года на другое, происходит великий поворот жизненного круга, то открывается дыра из мира иного. А какой он, иной мир - кто знает. Раз не знаемый, значит, опасный, нечистый. Нечисть и нежить в это время захватываю мир. Чем отпугнуть, как не навлечь беды? Смех.
Ряжение. Все шиворот-навыворот, путаница, потеха.
В этом есть своя правда. Кто сегодня не слышал, что с наступлением осени начинается осенняя хандра, депрессия даже. И вот можно размазывать это ощущение ухода света, тепла. А можно признать его и отпразднывать. Похоронить тепло да пыль, чтобы освободиться, очиститься от сожалений и принять новое время.
И обычно праздники смерти - шумные, вроде как отпугнуть нечисть. Не праздники-переживания, как праздник фонариков или праздник спирали. А праздник обращенный вовне, наружу.
Девочка и смерть
Так вот, а как же дети?
Тут я лично руководствуюсь принципами, которые сформулировала Франсуаза Дальто. Не врать детям. Быть с ними честными.
Важно не то, что ребенок столкнулся со смертью, а то, как он осмыслит, переживет этот факт.
А это зависит от нас.
Игра - один из способов освоения в мире смерти.
Сказки - другой.
Вы задумывались когда-нибудь, почему детям важно, чтобы злодей в сказки погиб, умер? Это жестокость или что?
Иногда детей тревожит, взойдет ли солнце завтра. Я знаю про мальчика, который в первый раз поняв, что лето кончается, встревожился о нескончаемости зимы, а про весну он уже забыл.
Видимо в координатах детской душевной жизни важно зримое, наглядное, вещественное завершение чего-то.
Мне кажется, когда мы хороним муху в картошечном гробике, то мы снимаем табу с темы смерти. Для ребенка она становится нетабуированной, а значит, о ней можно говорить со врослыми, спрашивать, а значит, смерть уже не так страшна. А у родителей найдутся пояснения не сложные и абстрактные, а связанные с живой наглядностью потешных похорон.
Затем, вкладывая хрупкие останки мух в сочный огурец, хрустящую картошку, соединяя знаки смерти насекомого и жизни растения, мы получаем новый иероглиф надежды.
Взрывая лопатой жирную землю, живую, пронизанную дождевыми червями, опуская туда увесистые "гробики", мы ощутимо показываем, что в смерти - жизнь, смертью попирая смерть.
Так что не вижу тут противоречия в использовании креста, изначально языческого символа, архетипичного для человеческой культуры.
Уж не знаю, у кого хватит сил это дочитать до конца, а я очень признательна за вопросы, которые побудили меня прочитать столько источников в поисках ответов. Вот еще хрестоматийная работа М. Бахтина.
